Иов (Геча) стал новым главой «Русской Архиепископии. Мелкий христопродавец из фанара Интервью, или липкая паутина
Архиепископа Иова (Гечи), в котором он затронул вопрос раскола в украинском православии и перспектив его преодоления. Как мы писали ранее, все надежды Киевского патриархата на признание его со стороны Константинопольского патриархата окончательно развеяны.
Интервью, или липкая паутина?
Интервью составлено достаточно лукаво. Вместо вопросов Татьяна Деркач высказывала какой-то субъективный тезис, представленный в виде факта, который цеплялся к какому-то вопросу, играющему роль «паровоза». Таким образом, ответ как бы должен подтверждать весь тезис. Приблизительно так: инопланетяне негативно влияют на климат Земли, мы все об этом знаем, а что вы думаете о сегодняшней плохой погоде? Ответ: да, погода отвратительная. У читателя складывается впечатление, что вместе с подтверждением плохой погоды подтверждается и наличие негативного влияния инопланетян на климат Земли.
Интервью получилось достаточно странным, поскольку ответы владыки Иова иногда не совпадали с направленностью утверждения, завуалированного под вопрос. Иными словами, Деркач говорила об одном, а Геча начинал отвечать о другом, что никак не подтверждает, что он был согласен с тезисами Деркач.
Например, Деркач утверждает, что УПЦ считает принципиально невозможным диалог с УПЦ КП (что является ложью), и спрашивает своего гостя о том, насколько это оправдано с христианской точки зрения. Естественно, архиерей отвечает, что диалог всегда оправдан. Однако, этот ответ не означает, что он тоже считает, будто УПЦ отказывается от диалога с Киевским патриархатом. Объем его ответа сводится только к указанию на возможность диалога.
Грязные манипуляции Деркач производят отвратительное впечатление. Читая ее вопросы, чувствуешь, как пачкаешься в липком веществе или как к голове прилипает паутина, которую хочется побыстрее смахнуть. Доверчивый читатель может не заметить логические лакуны в вопросах Деркач и сразу не сообразить, в чем дело.
К тому же Деркач допустила ляпы в части употребления религиозных понятий. Слово «эсхатологический» (которое журналистка употребила в отношении критиков Критского Собора) не несет негативного оттенка в богословии. Вероятно, она перепутала его с термином «апокалиптический». Что ж, это только свидетельствует о низком уровне религиозной грамотности интервьюера.
Что же, по сути, сказал архиепископ Иов (Геча)?
Во-первых, Киевскому патриархату не стоит ожидать отдельного признания, поскольку Константинопольский Патриархат может признать только объединенную Православную Церковь в Украине. Это же касается и УАПЦ. Фанар заявлял об этом уже неоднократно, и Геча только подтвердил, что было сказано ранее:
«важливо підкреслити, і це є канонічний принцип, що на одній території може бути лише одна Церква. Себто, дві автокефальні церкви не можуть бути одночасно на одній території. І для проголошення автокефалії потрібна єдність Церкви. Тому саме над цією єдністю треба працювати».
«Як ідеться про українське питання, то говориться про Церкву глобально. Це не тільки вивчення однієї частини чи однієї гілки, а питання розглядається в його цілості».
Во-вторых, представитель Патриарха Варфоломея приоткрыл завесу над дискуссией о механизме предоставления автокефалии. Тенденции этой дискуссии подтверждают необходимость согласия всех Поместных Православных Церквей на предоставление автокефалии, а также принципиальное согласие Церкви-Матери. Учитывая то, что Киевский патриархат успел создать негативную историю отношений со многими Поместными Церквями, вряд ли они будут сочувствовать и идти на какие-то уступки. Наиболее приемлемый сценарий для полноты Православия в отношении УПЦ КП – «болгарский». То есть прежде всего покаяние раскольников, и только после этого рассмотрение остальных нюансов.
Вывод: признания Киевского патриархата самого по себе не будет! Ни осенью, ни в следующем году, никогда!
Слон в посудной лавке
Еще одним тезисом представителя Фанара стало утверждение, что Константинопольская Церковь является Церковью-Матерью для украинского православия, а Украина является «канонической территорией» Константинополя. Якобы именно на этом основании была дарована автокефалия Польской Церкви (которая происходит из Киевской Митрополии).
Бурная реакция по поводу этих слов Иова (Гечи) неуместна, поскольку ничего нового он не сказал. Константинополь и раньше говорил в таком ключе, однако это субъективное мнение самого Фанара, и многие Поместные Церкви и церковные иерархи с этим не согласны.
Есть существенные возражения против такой трактовки канонов. Во-первых, в каких границах Геча упоминает Украину? Когда Киевская митрополия была передана Московскому Патриархату, в украинские территории не входила значительная часть современной Украины. Многие епархии были созданы уже в составе РПЦ. То есть РПЦ реально является Церковью-Матерью по крайней мере для этих епархий. На каком основании Константинополь претендует на то, что им никогда не было создано? Это чистейший пример прозелитизма и строительства на «чужом основании».
Во-вторых, а УПЦ разве признает Церковь бывшего Константинополя своей Церковью-Матерью? Никто не может указывать, кого ей признавать своей «мамой».
Повторимся, почти 400 лет Фанар никак реально не влиял на украинское православие. Интересно, сколько должно было пройти столетий, чтобы понять абсурдность претензий на «материнство»? Согласно логике представителя турецкого православия, не имеет значения, сколько времени прошло. Это свидетельствует об исключительно юридическом понимании «материнства», но не онтологическом, то есть реальном. На наш взгляд, в православии подобная схоластика неприемлема, поскольку противоречит живому церковному духу и реальности.
К сожалению, действия Константинополя похожи на действия слона в посудной лавке. Его вмешательство в дела РПЦ всегда заканчивалось трагически. Владыка Иов упомянул дарование автокефалии Польской Церкви в 1924 году, но умолчал об историческом бэкграунде этого события.
Почему Иов (Геча) не рассказал, как большевики использовали Константинопольского патриарха? Почему не рассказал, что он поддержал российских раскольников-обновленцев? Не рассказал, как Константинополь участвовал в дискредитации канонического Патриарха РПЦ Тихона? Почему умолчал об этих постыдных страницах истории «Нового Рима»?
В этом контексте упоминание о действиях Константинопольского Патриарха Мелетия (Метаксакиса) и его преемника Григория VII в позитивном ключе просто невозможно. Эти иерархи были «обновленцами» и активно работали на раскол и уничтожение Православия. Можно вспомнить попытку созыва обновленческого Всеправославного собора в 1923 году и в 1925 году. К счастью, усилия Константинополя провалились, но внесли значительный разлад в жизнь Православия. Не правда ли, очень похоже на современную ситуацию?
Воспользовавшись тем, что патриарх Тихон находится под арестом, Григорий VII «даровал» томос об автокефалии Польской Церкви, предстоятелем которой стал митрополит Дионисий (Валединский). Впоследствии митрополит Дионисий фактически сотрудничал с немцами, которые его сначала арестовали, но потом выпустили. В 1948 году он покается и примет законную автокефалию из рук РПЦ. Поэтому утверждение, что именно Константинополь даровал автокефалию ППЦ достаточно сомнительное.
А теперь попробуйте оценить действия митрополита Дионисия по отношению к украинскому православию: в период нацистской оккупации он совершил попытку создания автокефальной украинской церкви на «освобожденных территориях» (именно такую формулировку он использовал), вероятно, считая Гитлера «освободителем», или действуя по указке немцев.
Во главе раскола встал Поликарп Сикорский. В 1944 году все «поликарповцы», в том числе и племянник Петлюры Мстислав Скрипник, бежали заграницу (Скрипник – сначала в Берлин), преимущественно в США и Канаду. Там они образовали ряд неканонических приходов. В начале 90-х годов «поликарповец» Мстислав Скрипник примет участие в новом расколе украинского православия. Поддержат и будут подпитывать раскол и другие представители бывших самосвятских и поликарповских приходов в США и Канаде.
Вот такой вот отголосок грубых действий Константинопольского Патриархата спустя несколько десятилетий. В каком-то отношении Фанар также виноват в расколе украинского православия. Поэтому попытки Константинополя снова «помочь» Украинской Церкви вызывают беспокойство: все его «благие» намерения впоследствии «отхаркиваются кровью». Все заигрывания с раскольниками воодушевляют их на насилие в отношении УПЦ. Архиепископу Иову (Гече) следовало бы это понимать.
Впрочем, чего можно ожидать от человека, который провалился на посту архиепископа православных русских церквей в Западной Европе. 28 ноября 2015 года на заседании Священного синода Константинопольского Патриархата было принято решение об отстранении архиепископа Иова (Гечи) от управления Архиепископией православных русских церквей в Западной Европе. Два года пребывания Гечи во главе Архиепископии сопровождались постоянно возникающими кризисными ситуациями. Поэтому рассматривать владыку Иова как «кризисного менеджера» для украинского православия можно только имея хорошую фантазию.
Церковь и политическая гносеология
Архиепископ Иов упомянул проблему информированности о церковных и политических событиях в Украине. В связи с этим вспоминается давление на УПЦ относительно трактовки политических процессов в Украине. Почему-то украинские чиновники считают, что Церковь, чья отделенность от государства закреплена законом, должна высказывать какие-то политические тезисы и подтверждать политические оценки происходящего.
Хорошо. Допустим. Почему тогда не задать вопрос тому же Иову (Гече) о том, как Патриарх Варфоломей оценивает попытку государственного переворота в Турции, в его родной стране. Почему он до сих пор не осудил предполагаемого автора мятежа – Гюлена, почему не поддержал законно избранную власть? Или, наоборот, почему не осудил «бандитский» режим Эрдогана и репрессии в отношении тысяч сограждан? Интуиция подсказывает, что Варфоломей даже «ноу комментс» не скажет на подобный вопрос, а просто развернется и уйдет.
Или давайте зададим вопрос Сербскому Патриарху Иринею, как он оценивает события 90-х годов в Югославии? Был ли это геноцид хорватов, боснийцев и албанцев со стороны сербов? Или, наоборот, была ли это борьба против сепаратистов, которые хотели развалить страну? Косово – это Сербия для Патриарха Иринея, или уже нет?
Совершенно очевидно, что ни один вменяемый иерарх не станет давать резкую и однозначную политическую оценку таким событиям, а выскажется в духе: «Мы против насилия, мы за мир и примирение между народами или членами общества». И это правильно! В Сербской Церкви, к примеру, был отлучен от Церкви один из иерархов (епископ Артемий) за националистическую про-сербскую позицию по Косово!
Потому что в современном мире даже политическим экспертам сложно понять суть социальных процессов, не то что простому человеку или представителю Церкви. На что должна опираться Церковь в своих оценках событий в стране? На утверждения политиков? На сообщения ТСН или других СМИ? Или может сослаться на пост какого-нибудь блогера в интернете? В наше время отделить факт от интерпретации очень сложно. И Церковь должна в этом случае прибегать к более общим высказываниям, чтобы не совершить ошибку. Ведь цена ошибки может быть очень высокой.
Думаем, любой верующий, который живет интенсивной духовной жизнью, поймет, о чем идет речь. Церковь – не от мира сего. Ее бытие – эсхатологично, укоренено в вечности. Поэтому Церковь не может бросаться с головой в омут политических страстей, но всегда должна держаться отстраненно и соблюдать трезвение и осторожность. Проходит время, политические и исторические оценки меняются, но Церковь должна быть над этим процессом. И именно это должно быть критерием доверия к Церкви.
Она может высказываться только относительно общей нравственной составляющей социальных процессов, но не играть роль политэксперта. Тем более, Церковь не должна давать манихейских оценок, где реальность делится на черное и белое, на Изенгард и Мордор, на людей и варваров. В реальности нет абсолютного добра и абсолютного зла. Это метафизические категории. Весь мир лежит во зле, и нет ни одного человека, который бы не согрешил. Нет ни одной страны мира, которая бы не совершала политических ошибок.
Церковные иерархи не должны вовлекаться в грязные политические игры. Церковь влияет на политику только одним образом – повторением Божиих Заповедей: «не убий», «не укради», «не лжесвидетельствуй» и т.д. А уж как применить эти заповеди в конкретной ситуации, должна подсказать совесть каждого верующего. Даже если Церковь и употребляет какие-то выражения, которые могут понять как политические высказывания, это не означает, что эти выражения идентичны понятиям из политологического словаря. Например, говорить о гражданской войне можно чисто по факту – учитывая, что за обе стороны воюют граждане одной страны. Можно, конечно, придраться к юридическим или политологическим аспектам такой оценки, однако Церковь не утверждает ни юридических, ни политологических оценок, только общесмысловые и общечеловеческие.
Постскриптум
Интервью Иова (Гечи) продемонстрировало определенную степень готовности Фанара влиять на ситуацию в украинском православии. Однако это влияние будет совсем не в том формате, в котором хотели его видеть раскольники и украинская власть. Также Киевскому патриархату пора понять, что необходимо прекращать истерию вокруг УПЦ и налаживать нормальный и конструктивный диалог. Любые попытки давления на УПЦ – бесперспективны. На стороне УПЦ – большинство Поместных Православных Церквей. И Патриарх Варфоломей единолично не сможет решить проблему.
1 ноября 2013 года Общим Собранием Архиепископии русских православных церквей в Западной Европе Вселенского Патриархата новым архиепископом Евкарпийским избран архимандрит Иов (Геча). Он был избран в первом туре и получил 109 из 191 присутствующих. 40 делегатов подали пустой или недействительный бюллетень голосов. Другими кандидатами были архимандрит Виссарион (Комзиас) (33 голоса) и иеромонах Михаил (Анищенко) (9 голосов) .
Архимандрит Иов, в миру Игорь Владимирович Геча, родился 31 января 1974 г. в г. Монреаль (пров. Квебек, Канада). Окончил Институт св. Андрея в г. Виннипег и Университет пров. Манитоба (Канада) (1996). Рясофор (28.09.1996). Иеродиакон (29.09.1996). Переехал во Францию. Принял монашество в монастыре Преподобного Антония Великого во Франции (Подворье Афонского Симоно-Петрского монастыря) (27.05.1998). Архидиакон (1999). В 2003 г. перешел из Украинской Православной Церкви в Канаде под омофором Константинопольского Патриархата в Экзархат-Архиепископию православных приходов русской традиции в Западной Европе под омофором Константинопольского Патриархата. Иеромонах (20.06.2003). Окончил Свято-Сергиевский православный богословский институт в Париже. Служит на Сергиевском подворье в Париже. В 2003 г. защитил докторскую диссертацию по богословию в Парижском католическом институте и Свято-Сергиевском институте на тему "Литургическая реформа митрополита Киприана Киевского". Преподаватель церковной истории и церковного устава в Свято-Сергиевском институте (с 2004 г. профессор). Благочинный приходов архиепископии в Испании (2003-2004). Член редакционной коллегии епархиального журнала "Епархиальный вестник Архиепископии православных русских церквей в Западной Европе" (ЕВАПРЦЗЕ) и его франкоязычного издания "Messager diocesain: Archeveche des eglises orthodoxes russes en Europe Occidentale" (2003-2006). Игумен (09.01.2004). Архимандрит (18.07.2004). Член епархиального совета Архиепископии (2004-2010). Член комиссии по взаимоотношению с Московским Патриархатом (2004). Преподавал литургику в Свято-Сергиевском православном богословском институте, в Институте высших исследований православного богословия при Православном центре Вселенского Патриархата в Шамбези-Женеве (Швейцария) и в Католическом институте в Париже. С декабря 2005 по декабрь 2007 гг. декан Свято-Сергиевского православного богословского института в Париже. Член групы Св. Иринея международного диалога Православной Церкви с Римо-Католической Церковью (2003). Член комитета по диалогу Православной Церкви с Римо-Католической Церковью во Франции (2005). Член Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей (ВСЦ) (2006). Член Киевского религиозно-философского общества. Член Общества восточной литургии.
17 сентября 2018 года представитель Константинопольской Православной Церкви при Всемирном совете церквей епископ Тельмесский Иов (Геча) дал интервью украинским СМИ, из которого явствует, что Украина якобы всегда была канонической территорией Константинопольского Патриархата. Напомним, что епископ Тельмесский Иов в 2015 году был отстранен от управления Западноевропейской Архиепископии по многочисленным просьбам православных верующих и профессорско-преподавательского состава Свято-Сергиевского института в связи с его авторитарными замашками и неумением выстроить диалог с паствой. Теперь он призывает руководство УПЦ (МП) вступить в диалог любви с раскольниками.
Епископ Иов всячески стремится убедить своих читателей, что Украина всегда оставалась епархией Константинопольского Патриархата, начиная от Крещения Руси и даже... после формальной передачи Константинопольским патриархом Дионисием всех прав на Киевскую митрополию патриарху Московскому Иоакиму.
Вот что он говорит в своем интервью:
«Украина была и оставалась, даже после 1686 года, канонической территорией только Вселенского Патриархата. После присоединения в середине XVII века Левобережной части Украины к Московскому государству Киевская церковь оказалась разделенной на части между различными враждующими странами (Россией, Польшей и Турцией), из-за чего в Киеве долгое время не могли выбрать единого митрополита. В этой сложной ситуации Вселенский патриарх, чтобы не оставить окончательно украинскую паству без архипастырского окормления, часть Киевской Церкви на подвластных России территориях в 1686 году передал под временную опеку (наместничество) Патриарху Московскому, чтобы тот мог помочь поставить в Киеве и других епархиях левобережной Украины (Гетманщины) митрополита и епископов. При этом принципиальным условием оставалось требование, чтобы Киевские митрополиты и в дальнейшем оставались автономными от Москвы экзархами Вселенского патриарха и обязательно поминали его имя на всех богослужениях. То есть это никаким образом не являлось передачей Киевской митрополии под власть Московских патриархов».
Преосвященный Иов, мягко говоря, лукавит. Действительно, после Киевского собора, на котором был выбран митрополитом Гедеон (Четвертинский), как отмечает великий русский церковный историк митрополит Макарий (Булгаков), гетман Самойлович и Гедеон (Четвертинский) в письмах на имя Царя и Патриарха просили отправить из Москвы в Константинополь посольство с тем, чтобы получить от Константинопольского патриарха согласие на подчинение Киевской митрополии Московскому патриарху, и при этом просили, чтобы были соблюдены права и привилегии Киевской митрополии. Однако в ответ им составлена выписка из летописей, в которой обосновывалось право Московских патриархов на Киевскую митрополию . В ответных грамотах говорилось о том, что права и привилегии Киевского митрополита будут сохранены, а в сохранении за ним титула экзарха Константинопольского патриарха было отказано .
Столь же твердо на этой позиции стояли русские послы в Константинополе Алексеев и Лисица, которые встретились и с сопротивлением патриарха Иерусалимского Досифея (считавшего, что Константинопольский патриарх не должен отказываться от Киевской митрополии в пользу Московского патриарха и что это дело касается всех восточных патриархов), и с уклончивым упорством патриарха Константинопольского Дионисия. Спрашивается, стали бы они так упираться, если бы речь шла о временном наместничестве?
Тем не менее, после согласия великого визиря на передачу Киевской митрополии под власть Московского патриарха Дионисий стал уступчивее, поскольку нуждался в его подтверждении своего избрания на патриаршество. Патриарх Дионисий отправил с Алексеевым несколько грамот (царям, Московскому патриарху, гетману, Киевскому митрополиту), суть которых сводилась к тому, что он уступает Киевскую митрополию Московскому патриарху .
В данных грамотах ничего не говорилось о статусе митрополита как экзарха, что было бы с канонической точки зрения несовместимо с его поставлением от руки Московского патриарха. К тому же, зная каноническую щепетильность правителей Московского Царства, можно не сомневаться в том, что они испросили полную и безусловную передачу Киевской митрополии.
Константинопольские публицисты любят спекулировать на том, что после получения грамот посол Никита Алексеев вручил патриарху Дионисию в дар 200 золотых и три сорока соболей. Однако, коль скоро это произошло после волеизъявления Патриарха, это следует рассматривать как свободный дар братской Церкви, а не как взятку. К тому же не стоит им так унижать своего же Константинопольского патриарха.
Для того, чтобы убедить своих читателей в правомочности претензий на Украину, епископ Иов готов опереться на кого угодно. В том числе на турецкого холопа и предателя интересов Малороссии Петра Дорошенко. Вот что торжественно утверждает еп. Иов:
«Юрисдикция Вселенского Патриархата неизменно распространялась и на украинскую Буковину и южную (т.н. «ханскую») часть Украины, которая официально находилась под протекторатом Крымского ханства и Османской империи. Еще гетман Петр Дорошенко пытался создать Украинское государство под протекторатом османских султанов, наподобие того, как было в Молдо-Валахии. Его единомышленником был Киевский митрополит Иосиф (Нелюбович-Тукальский), который выступал за сохранение Киевской митрополии в юрисдикции Вселенского Патриархата. В результате тех попыток гетмана Дорошенко по Бучацкому договору 1672 года под султанский протекторат от Польши отошла вся территория восточного и западного Подолья (от Бучача по Брацлав). На территории украинского Подолья с 1672 до 1699 гг. в составе Османской империи существовал Подольский или Каменецкий эялет (“край”) с административным центром в Каменце (ныне г. Каменец-Подольский). После смерти митрополита Иосифа (Нелюбовича-Тукальского) Вселенский патриарх Иаков в августе 1681 г. номинировал для города Каменец митрополита Панкратия, основав таким образом Каменецкую митрополию в составе Вселенского Патриархата (фактически существовала до 1699 г.)».
Здесь владыка Иов коснулся одной из наиболее скорбных и позорных страниц истории Константинопольского патриархата и Малороссии.
Действительно, через несколько лет после смерти Киевского митрополита Иосифа (Нелюбовича-Тукальского; †1675), в 1681 г., в Подолье была создана митрополия Константинопольского Патриархата во главе с Панкратием, «митрополитом Каменецким и Подольским и всей Малой Руси, экзархом Константинопольским». Власть его распространялась только на ту часть Речи Посполитой, которая была захвачена Османской империей, остальная часть Киевской митрополии находилась под управлением Львовского епископа Иосифа (Шумлянского), тайного униата, которого польский король в 1679 г. назначил администратором Киевской кафедры.
Османская империя оказалась прямо вовлечена в украинские дела после того, как в ее подданство в 1669 г. перешел правобережный гетман Петр Дорошенко . В 1672 г. султан Мехмед IV после незначительного сопротивления взял мощную крепость Каменец Подольский. Жители были пощажены, но самые красивые девицы были отправлены в султанский гарем, а почти все церкви были превращены в мечети. Были оставлены только одна православная, одна католическая, одна армянская церкви. Таким образом, в столице Каменецкой митрополии, которой так гордится преосвященный Иов, был всего один (!) православный храм. Успешная военная кампания Порты против Речи Посполитой в 1672–1676 гг. на Украине привела к переходу Подолии с центром в Каменце-Подольском в состав Османской империи и к образованию Каменец-Подольского эялета. Над Киевщиной и Брацлавщиной был признан сюзеренитет османов. Владения Петра Дорошенко, таким образом, сохраняли весьма призрачную автономию . Журавенский договор 1676 г. между Речью Посполитой и Османской империей окончательно закрепил бо льшую часть территории Правобережной Украины за османами. При этом переход Подолии в юрисдикцию Османской империи привел к установлению на этих территориях османских порядков. Согласно сведениям османского деятеля Сары Мехмед-паши, значительная часть населения покинула этот регион еще после заключения польско-турецкого договора 1672 г. . В этой связи у Стамбула существовал проект заселения этих территорий татарами-липками . В то же время оставшаяся часть немусульманского населения облагалась высокими налогами , вводился так называемый налог кровью (девширме) – практика насильственного набора детей христианских подданных империи в корпус янычар (личной стражи султана). Только в 1673 г. в янычары с территории новообразованного эялета было набрано ок. 800 мальчиков, которых в дальнейшем насильственно обрезали и обратили в ислам . На территориях, подчиненных османской власти, запрещалось строительство новых православных храмов, часть существующих церквей при этом была закрыта и превращена в мечети . На территории самого т.н. Гетманства османские войска вели себя так, что в начале 1673 г. Дорошенко пришлось хлопотать о грамоте, которая ограждала бы христианские храмы на территории «Украинского вилайета» от насилия. Впрочем, с грамотами особо не считались. Османы уничтожили все мужское население города Умань. В Чигирине во время крестного хода представитель султана требовал сорвать с митрополита митру, потому что грекам не разрешалось так облачаться в Стамбуле. Союз с османами скомпрометировал Дорошенко и лишил его поддержки в украинском обществе. Приход османских войск (и вместе с ними Патриаршего экзарха), чего так добивались Дорошенко и митрополит Иосиф, привел к тому, что бо льшая часть территории Гетманства перестала подчиняться Дорошенко. Началось массовое бегство людей с Правобережья за Днепр, причем с 1675 г. стали уходить не только простые люди, но и приближенные гетмана. Таким образом, оккупация османами Подолья, где была создана Каменецкая и Подольская митрополия, отдельная от Киевской кафедры, имела своим результатом почти полное исчезновение на этой территории христианства.
Экспансионистские планы османов во 2-й пол. 70-х гг. XVII в. были шире и распространялись на Киев и Левобережную Украину . Если бы это удалось, то всё православное население Украины оказалось бы в том же положении, что и православные уже оккупированной части Правобережья. Именно с этими планами часть историков связывает сознательную задержку в поставлении нового главы Киевской митрополии Константинопольским Патриархатом.
Таким образом, стремление Дорошенко и митрополита Иосифа защищать самостоятельность Гетманства без России и против России в союзе с османами не принесло ничего хорошего Православной Церкви на украинских землях, но привело к существенному ослаблению украинского Гетманства, к разорению церквей, исламизации многих малороссиян, к гибели тысяч и бегству десятков тысяч жителей Украины. Декларации о защите веры обернулись предательством Православия. А реальная история Каменец-Подольской митрополии является одной из самых позорных страниц в истории осуществления Константинопольской Церковью своей юрисдикции на будущих украинских землях.
Однако последовавшие военные действия между русско-украинскими войсками и османской армией в 1677–1681 гг. привели к тому, что османы вынуждены были отказаться от дальнейшей экспансионистской политики . Правый берег Днепра оказался опустошен и покинут большинством местного населения . К примеру, после того как в начале осени 1678 г. османскими войсками был взят Канев, город еще в январе 1679 г. оставался разоренным, «церковь Пресвятые Богородицы полна трупу людей» . Вот что ждало бы всю Украину.
Как видим, в своей аргументации епископ Иов не брезгует ничем. В том числе и... дикими бродячими попами, как аргументом в пользу того, что реально Константинополь и Украина не признавали власти Московского патриарха. Вот что он говорит своим неискушенным слушателям:
«…в пределах левобережной части Украины (Гетманщины) именно после событий 1686 года новую силу набрало такое внутрицерковное движение, как “странствующие” или “дикие попы”. Его суть заключалась в том, что украинские православные приходы на Левобережье, не желая признавать власть Московского Патриархата, приглашали к себе служить священников, рукоположенных в юрисдикции Вселенского Патриархата на правобережной Украине или в Молдо-Валахии. В течение целого XVIII в. российская светская и церковная администрация жестоко преследовала это движение и его представителей, отлавливая и заключая в тюрьмы “неканонических” священников. Но несмотря на это, до самого конца XVIII в. верующие с Левобережной Украины с риском для жизни ходили в Молдо-Валахию за получением священнического рукоположения от епископов Вселенского Патриархата, минуя русскую Синодальную администрацию. И иерархи Вселенского Патриархата фактически никогда не отказывали православным верующим с Левобережной Украины в таких просьбах».
Что ж, на украинских землях после 1686 г. частым явлением были не только «странствующие попы», но и странствующие архиереи, как правило, греческие или сербские, нередко и правящие, самовольно отлучившиеся от своих епархий. Патриарх Московский Адриан в 1694 г. писал по поводу странствующих в Малороссии греческих и сербских архиереев и Киевскому митрополиту, и гетману Мазепе, указывая на самочинные служения с их стороны, а также требуя от церковных и светских властей Малороссии более тщательного наблюдения за их деятельностью . . В итоге переписки Патриарх Адриан в 1695 г. издал распоряжение запретить служение в церквах странствовавшим по Украине многочисленным «неведомым греческим архиереям» и определить их на жительство в монастыри. Такое решение Адриана поддержал Патриарх Иерусалимский Досифей. Более того, патриарх Досифей уже после смерти Патриарха Адриана писал царю Петру в 1702 году, чтобы тот не доверял странствующему духовенству: «но страннии и онии, прехождаху зде и тамо, могут прозвести некия новости в Церкви», и предупреждал:
«Аще приедут отсюды или сервы, или греки, или инаго народа туды, аще бы и случайно были мудрейшия и святейшия особы, ваше державное и богоутвержденное царствие да никогда сотворит митрополитом или и патриархом грека, серва или и русянина, но москвитянов, и не просто москвитян, но природных москвитян многих и великих ради вин» .
Очевидно, что Восточные Патриархи признавали только за Московским Патриархом право на решение вопроса «странствующего» духовенства на канонической территории Русской Православной Церкви. Что касается деятельности клириков Валахии на украинских землях, то в Подолии, в условиях малочисленности православного духовенства и ограничения польскими властями любых связей с Киевской митрополией, нередко служили клирики из Валахии, которые тоже, как правило, были странствующими. Нередко такие клирики находились под запретом в епархиях Валахии.
Одна из таких колоритных личностей – епископ Епифаний Чигиринский, которого якобы иерархи Вселенского престола рукоположили на Украину по несогласию с актом 1686 г. На самом деле, он подделал свои документы; его действительно рукоположили за хорошие деньги в Яссах; на Украине он какое-то время что-то делал, потом его поймали и привезли в Петербург, где лишили сана и заточили на Соловках. Он сбежал и нашел себя в рядах русских (не украинских!) старообрядцев, к которым изначально не имел никакого отношения. Вот таких авантюристов епископ Иов предлагает в качестве доказательства своей так сказать правоты. Кстати, «светлый» образ еп. Епифания выводит нас на еще одну проблему - о роли Константинопольского патриархата в раздувании русского раскола XVII в., начиная с Томоса 1654 г., через клятвы собора 1667 г. и, наконец, заканчивая поставлениями, совершенными Амвросием Белокриницким, который умер в общении с Константинопольской Патриархией.
Епископ Иов не может не знать, что каноны Вселенских и Поместных Соборов жестко осуждают бродячих попов и монахов, которых велят подвергать различным наказаниям вплоть до отлучения и извержения из сана (4, 5, 6, 8 правила Халкидонского Собора). Почему же «дикие попы» не встречают у него никакого осуждения? Потому что они - против Москвы? Или потому, что очень многие клирики Константинополя находятся в положении «диких попов», не имея постоянного места служения?
«В Константинополе и подумать не могли, что в Московской Церкви-дочери нарушат договоренности и попытаются силой упразднить каноническую юрисдикцию Константинопольской Матери-Церкви в Украине. Из-за этого позже, после распада Российской Империи, Вселенский Патриархат отдельным томосом от 13 ноября 1924 года для предоставления автокефалии Польской Церкви вынужден был объявить акт 1686 года неканоническим и недействительным.
На основании этого историко-канонического права для православных епархий на территории оккупированных Польшей Западной Украины и Западной Белоруссии Вселенский Патриархат 13 ноября 1924 года издал Томос о даровании автокефалии Польской Церкви. Этот Томос отменял акт 1686 года, которым передавалась Киевская кафедра под временную опеку (администрацию) Московскому патриарху. Томос Вселенского патриарха 1924 года утверждает, что это присоединение противоречило каноническим правилам и что Московский Патриархат не выполнил оговоренных в акте 1686 года требований, согласно которым Киевская митрополия должна была сохранить свои права автономии и каноническую связь с Вселенским Патриархатом.
Таким образом, автокефальная Православная церковь в Польше (а по сути, Западной Украины и Западной Белоруссии) провозглашалась правопреемницей исторической автономной Киево-Галицкой митрополии Вселенского Патриархата. К ней, кстати, относилась Свято-Успенская Почаевская лавра, священоархимандритом которой считался Предстоятель автокефальной Православной Церкви в Польше митрополит Варшавский и всея Польши. Во время немецкой оккупации, уже в 1941 году, из части западно-украинских епархий Православной Церкви в Польше по благословению ее Предстоятеля, митрополита Варшавского Дионисия (Валединского), декретом от 24 декабря 1941 г. возникла “Администрация Православной Церкви на освобожденных украинских землях” во главе с администратором, митрополитом Луцким Поликарпом (Сикорским), который был каноническим епископом автокефальной Православной Церкви в Польше. Очень часто называют эту администрацию “Украинской Автокефальной Православной Церковью (УАПЦ)”, но это совсем неправильно, потому что это было расширением церковной юрисдикции автокефальной Православной Церкви в Польше на оккупированных немцами украинских землях, исходя из того, что автокефалию получила Церковь в Польше на основе Киевской митрополии. Тогда же Местоблюстителем Киевского митрополичьего престола был объявлен митрополит Варшавский Дионисий (Валединский) как канонический Предстоятель автокефальной Православной Церкви на территории Польши, Украины и Беларуси, признан Вселенским Престолом и другими Поместными Православными Церквами».
И вновь то, чем думает хвалиться епископ Иов, является печальной и позорной летописью беззаконий – как светских властей, так и церковных. Во-первых, епископ Иов забывает упомянуть, что издавший этот томос Патриарх Григорий VII устроил самый настоящий раскол в мировом Православии, внедрив новый стиль в Константинопольской Патриархии, что именно он поддерживал советских обновленцев и предлагал законному святому Патриарху Тихону отойти от правления. Но даже он не рискнул объявить акт 1686 г. юридически ничтожным. Точная формулировка в Томосе от 13 ноября 1924 г. звучит так:
«Первоначальное отпадение от нашего Престола Киевской митрополии и зависящих от неё Православных Церквей Литвы и Польши и присоединение их к Святой Церкви Московской было совершено не в соответствии с каноническими постановлениями».
То есть Томос высказывал мнение, что переход Киевской митрополии к Московскому Патриархату произошел не вполне канонично, но в нем ничего не говорилось о признании недействительной передачи Константинополем Киевской кафедры Русской Церкви в 1686 г. Единственное юридическое основание в Томосе 1924 г. для принятия автокефалии Польской Церкви состояло в недавнем изменении границ государств:
«Права, которые касаются церковных дел, ... должны соответствовать политическим и административным переменам».
Однако если бы Константинополь строго блюл соответствующее правило Халкидонского Собора, то должен был бы распроститься со своими Фракийскими, Македонскими и Критскими епархиями, которые должны были войти в состав Элладской Церкви.
Единственное основание для томоса - выполнение хорошо проплаченного заказа польского правительства, во главе которого стоял бывший социалист и террорист Юзеф Пилсудский, жесткий гонитель Православной Церкви. В межвоенной Польше Пилсудского было уничтожено более 700 православных храмов, среди них - шедевр архитектуры, величественный собор святого Александра Невского, взорванный в 1922 году.
Польские власти сразу после Рижского договора 1921 года были настроены на решение православного церковного вопроса через создание автокефальной Церкви, зависимой от национального правительства. В этом немаловажную роль сыграли националистические настроения, в том числе русофобия, украинофобия и белорусофобия наиболее влиятельных политических деятелей, которая выражалась в борьбе с русским, украинским и белорусским языками, преследовании православной веры и русской народности. Власти склоняли архиереев Варшавской епархии – сначала Георгия (Ярошевского), а затем Дионисия (Валединского) – к достижению сначала полной автономии, а затем автокефалии для Православной Церкви в Польше. Настроенные против польской автокефалии архиереи (и тем более – десятки рядовых священников) были либо изолированы и направлены под домашний арест в монастыри, либо выселены за пределы Польши. При этом никаких претензий на приходы, оставшиеся в составе Украины, они не выдвигали. Более того: Георгий Ярошевский вынужден был решать проблему канонического статуса дореволюционной Волынско-Житомирской епархии, которая оказалась разделена между Польшей и СССР, и добился от архиепископа Волынско-Житомирского Аверкия (Кедрова) письменного согласия на переход в ве дение Варшавских митрополитов западной части Волынско-Житомирской епархии с Почаевской Лаврой.
В то же время Константинопольский Патриархат воспользовался в 1924 г. ситуацией для усиления своего собственного влияния.
«...Предоставленная Православной Церкви в Польше автокефалия оказалась весьма отличной от обычной автокефалии. Так, Православная Церковь в Польше должна была во всех храмах ввести обязательное возношение имени Патриарха Константинопольского, обязывалась получать святое миро от Вселенской Патриархии и лишалась права непосредственного сношения с другими автокефальными Церквами, что должна была осуществлять через посредство также Константинопольской Патриархии. Для надзора за церковными делами в Польше Константинополь назначил особого апокрисиария в сане епископа и т.д. Эти литургические, межцерковные, судебные, административные ограничения говорят о том, что Православная Церковь в Польше получила неканоническую, так называемую “неполную автокефалию”, другими словами, - перешла в ведение и распоряжение Константинопольского Престола. Посягнув вновь на целостность Русской Церкви, Константинополь не ограничился православными епархиями Польского государства, в Томосе от 13.XI 1924 г. недвусмысленно выражается точка зрения на подчинение Константинополю вновь всей Южнорусской митрополии, в свое время отторгнутой им от единства с Русской Церковью и воссоединенной с Московским Патриархатом в 1687 г.» .
С началом войны против СССР по приказу митрополита Варшавского Дионисия (Валединского) в польской Синодальной типографии были отпечатаны бланки с титулом «Смиренный Дионисий, Патриарх Московский и всея Руси» (!), которые до осени 1941 года хранились запечатанными, но позднее были уничтожены. Иными словами, Варшавский митрополит Дионисий решился на канонический разбой при поддержке нацистов - злейших врагов человечества вообще и славянства и Польши, в частности. В конце сентября 1941 г. «Всеукраинская Православная Церковная Рада» пригласила митрополита Дионисия стать во главе восстанавливаемой «Украинской автокефальной Церкви» и он был готов принять приглашение. Однако, немецкие власти запретили ему въезд на территорию оккупированной Украины. 24 декабря 1941 г. митрополит Дионисий назначил архиепископа Поликарпа (Сикорского) «временным администратором Православной Автокефальной Церкви на освобожденных землях Украины». Автокефалисты ссылались на авторитет митрополита Дионисия, весьма высокий в глазах немецких властей, который в свою очередь успешно ходатайствовал о них перед Министерством иностранных дел Германии. Владыка Дионисий стремился действительно стать Патриархом Всероссийским и распространить УАПЦ на максимум территорий, оккупированных немцами: так, приходы УАПЦ в 1942–1943 гг. создавались даже на пограничных с Украиной оккупированных территориях РСФСР, в Курской области (в юрисдикции Феофила (Булдовского), принятого в УАПЦ), хотя последняя никакого отношения к Киевской митрополии никогда не имела. Кстати, вот что творилось в Курской и соседней Орловской областях во время оккупации немцами. Приводим свидетельство Александра Верта из его знаменитой книги «Россия в войне 1941–1945 годов»:
«У большого кирпичного здания орловской тюрьмы изо рва выкапывали трупы. Издали они казались мягкими зеленовато-коричневыми тряпичными куклами – их складывали возле рва, откуда их извлекали. Два представителя советских властей сортировали черепа – некоторые были с пулевыми отверстиями в затылке, другие без таких отверстий. Из рва шел едкий, застоявшийся смрад. Выкопали 200 трупов, но, судя по длине и глубине рва, там находилось, по крайней мере, еще 5 тысяч трупов. Некоторые “образчики” были трупами женщин, но большинство – мужчин. Половину составляли советские военнопленные, умершие от голода и различных болезней. Остальные были солдаты или гражданские лица, которых убивали выстрелом в затылок. Казни совершались в 10 утра по вторникам и пятницам. Взвод гестаповцев, производивший расстрелы, методично появлялся в тюрьме два раза в неделю. Помимо этих, много других людей было убито в Орле. Некоторых публично вешали как “партизан” на городской площади» .
Из 114 тысяч жителей Орла в городе осталось 30 тысяч: остальные были либо убиты немцами, либо умерли от голода, либо были угнаны в Германию или бежали.
После эвакуации архиереев УАПЦ перед наступающими советскими войсками в Варшаву, в Вербное воскресенье 1944 года они поднесли митрополиту Дионисию титул «Патриарха всея Украины». Принимая грамоту и новый титул, митрополит Дионисий произнес на украинском языке благодарственную речь. В течение нескольких месяцев имя митрополита Дионисия как «Патриарха всея Украины» возносилось за службами в храмах УАПЦ. Никакого признания его самозванного патриаршества со стороны каноничных Церквей, конечно же, не было. После Второй Мировой войны, в июне 1948 г., митр. Дионисий, устраненный к тому времени от управления Польской Церковью, обратился к Патриарху Московскому Алексию I и принес «искреннее покаяние во всех содеянных им по отношению к Матери-Церкви прегрешениях».
Можно было бы коснуться и других аспектов интервью епископа Иова (Гечи), в частности, его горячего стремления реабилитировать Ивана Мазепу - клятвопреступника и кровосмесителя - и представить его вместе с его пособником Филиппом Орликом борцом за украинскую конституцию (которой тогда не было и в помине). Однако сказанного выше вполне достаточно для оценки компетентности епископа Иова.
Текст 2003 года
http://theolcom.ru/ru/text.php?SECTION_ID=28
Иеромонах Иов (Геча)
РАЗМЫШЛЕНИЯ А.В. КАРТАШЕВА О РОЛИ КОНСТАНТИНОПОЛЬСКОГО ПАТРИАРХА В ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ И ИХ ОТОБРАЖЕНИЕ В ТРУДАХ СОВРЕМЕННЫХ ПРАВОСЛАВНЫХ БОГОСЛОВОВ
Незнание или забвение истории часто приводит нас к повторению ошибок прошлого. Целью настоящего доклада является напомнить позиции профессора А.В. Карташева, изложенные в одной, очень забытой, статье об особенной роли Константинопольского патриарха во вселенском Православии, и показать отображение его тезисов в трудах современных православных богословов. Это краткое напоминание истории поможет нам, я надеюсь, лучше осмыслить устройство Православной Церкви сегодня.
Размышления А.В. Карташева о роли Константинопольского патриарха
В статье, опубликованной в 1936 году в Варшаве под названием «Практика апелляционного права Константинопольских патриархов»1, церковный историк Антон Владимирович Карташев излагает позицию относительно авторитета и особенной роли Константинопольского патриархата в православном мире, базирующуюся, согласно его мнению, на апелляционном праве, которое является исключительной привилегией Константинопольских патриархов.
Очевидно, что эта привилегия вытекает из того обстоятельства, что со времени основания Константином новой столицы империи положение Константинопольского архиепископа при императоре сделало его патриархом «вселенским», то есть патриархом «империи», поместив его на второе место в системе пентархии. Очень скоро Константинопольский архиепископ получает на Востоке апелляционное право, аналогичное тому, которым обладал на Западе папа римский. Карташев напоминает о многих исторических фактах, которые показывают, что в случае споров в Константинопольский патриархат обращались не только епархии и митрополии, канонически зависящие от него, но также и автокефальные Церкви.
Карташев различает три периода в практике апелляционного права Константинополя: период до Халкидонского собора, затем от Халкидона до падения Константинополя и период после падения Константинополя.
1. От Константина до Халкидонского собора (451 г.)
Карташев подчеркивает то обстоятельство, что присутствие Константинопольского архиепископа в столице империи сделало его равночестным императору и поставило на второе место в системе пентархии, как на это указывает 2-е правило II Вселенского Собора (381 г.). Таким образом, архиепископ Нового Рима оказался в диптихе сразу после архиепископа Старого Рима. Во время, когда Церковь страдала от внутреннего разделения, причиненного распростране¬нием арианства, не только епархии, подчинявшиеся Константинополю, но даже апостольский престол Антиохии обращается к Константинопольскому патриарху для восстановления мира и спокойствия. Именно поэтому, как указывает Карташев, константинопольский патриарх Нектарий использовал свое право принимать апелляции, поступив при этом не диктаторски, а воспользовавшись созванным в 394 г. собором в Константинополе, на котором присутствовали патриархи Феофил Александрийский и Флавиан Антиохийский.
Как объясняет Карташев, именно по причине такого авторитета Константинополя, неоспоримого уже в IV в., интронизированный на вселенский престол св. Иоанн Златоуст, чуждый властолюбия, сохранял этот порядок имперской Церкви, что, впрочем, стало причиной несправедливого противостояния по отношению к нему, а затем ссылки и преждевременной смерти.
В 399 г. он получил жалобу от асийских епископов на Ефесского экзарха. Он получал также жалобы на Александрийского патриарха от епископов Палестины, Финикии и Сирии. Аттик (405-425 гг.), один из преемников Златоуста на вселенском престоле, продолжал употреблять апелляционное право, простирая свою власть на епархии Понта, Асии, Фракии, Иллирика и на о. Крит.
Карташев говорит также, что Несторий (428-431 гг.), занимая тогда вселенский престол и пользуясь апелляционным правом, принял жалобу александрийского клира на их епископа, св. Кирилла. По выражению Феодорита Кирского, Несторий вел себя как «председатель всей империи»2.
Патриарх Прокл (444-446 гг.) простирал свою юрисдикцию на епархии Фракии, Асии и Понта и, сам рукополагая епископов Ефеса, Кесарии и Анкиры, принимал апелляцию от епископов Антиохийского округа. Например, когда Ириней, несмотря на двоеженство, был возведен на тирскую кафедру, епископы Антиохийского патриархата просили подтверждения этого решения Проклом Константинопольским.
Караташев нам также напоминает, что когда Флавиан (446-449 гг.) занимал Константинопольский престол, он получил апелляцию от эдесских клириков, оспаривавших ересь епископа Ивы Эдесского. Этот вопрос разбирала комиссия, и Флавианом были приняты меры, утвержденные императором. Принятое решение было затем представлено Халкидонскому собору. Обладая тем же правом принимать апелляции, Флавиан получил жалобу на Диоскора Александрийского от антиохийского экзарха Домна.
2. Период от Халкидонского собора до оттоманского порабощения (1453 г.)
Карташев подчеркивает важное значение Халкидонского собора, который «канонизировал» апелляционное право Константинопольской кафедры в 9, 17 и 28-м правилах. Во главе имперской административной системы стоял император, по левую руку - префект претории, а по правую - архиепископ, привилегии которого распространялись на всю империю. После Халкидона в Кодексе императора Юстиниана Вселенский патриарх именуется «главой всех других Церквей»2.
Карташев также указывает, что в VII в. части Грузинской и Армянской Церквей подчинялись Константинопольской кафедре и что впоследствии, благодаря миссионерской деятельности Константинополя, создаются новые Церкви: Сербская, Болгарская, Русская, Валашская. Параллельно этому под давлением ислама Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская Церкви переживают настоящий упадок.
Карташев подчеркивает, что в IX в. апелляционное право Константинопольских патриархов находит свое определение в Эпанагоге императора Василия Македонянина (886 г.).
Оно основывается на древней практике: «Престол Константинопольский, украшающий столицу, признан первым в соборных постановлениях, последуя которым божественные законы повелевают, чтобы возникающие при других кафедрах несогласия доводились до сведения и поступали на суд этого престола. Каждому патриарху принадлежит забота и попечение о всех митрополиях и епископиях, монастырях и церквах, а равно суд и рассмотрение и решение дел; но предстоятелю Константинополя предоставлено и в пределах других кафедр... рассматривать и исправлять возникающие при других кафедрах несогласия».
Матфей Властарь (ум. 1350 г.), интерпретируя это императорское постановление, пишет в своей Синтагме (VI, 429 г.): «Предстоятелю Константинопо¬ля принадлежало право наблюдать за возникающими и в пределах других престолов несогласиями, исправлять их и произносить окончательный суд».
Карташев приводит также примеры употребления Константинополем апелляционного права на протяжении монофизитской смуты, за которой последовал Халкидонский собор. Мартирий Антиохийский обратился к Геннадию Константинопольскому относительно своего конкурента по кафедре - монофизита Петра Гнофевса. Позднее Петр все же захватил Антиохийскую кафедру, но затем был свергнут собором, созванным в Антиохии. Такое решение было подтверждено Константинопольским патриархом Акакием. Впоследствии император Зинон отнял у антиохийцев право избрания себе первоиерарха и приказал поставить кандидата в Антиохию в Константинополе.
Карташев напоминает также об интриге, возникшей во время правления императора Анастасия (491-518 гг.) и патриарха Македония II (496-511 гг.), когда монахи-монофизиты Маюмского монастыря во главе с Севиром подали жалобу на Иерусалимского патриарха Илию. Несмотря на то, что эта интрига привела к низложению патриарха Македония и захвату Антиохийской кафедры Севиром, она свидетельствует о том, что монахи Иерусалимского патриархата обращались с апелляцией в Константинополь2.
При императоре Юстиниане (527-563 гг.), Александрий¬ский патриарх Феодосий (умеренный монофизит) жаловался патриарху Мине (536-552 гг.) на крайних монофизитов Александрии. Мина созвал собор, на котором был осужден и низ¬ложен даже сам Феодосий. Впоследствии, Константинопольский патриарх Иоанн III Схоластик заменил Григорием Антиохийского патриарха Анастасия. Этот же Григорий обратился позднее к Константинопольскому патриарху Иоанну IV Постнику, чтобы оправдать свои действия, но Иоанн Постник не внял его оправданиям и осудил его на своем соборе.
Со второй половины VII в. распространение ислама на Востоке способствовало усилению положения и роли Вселенского патриархата. После захвата персами Антиохии в 611 г. патриархи на эту кафедру стали избираться в Константинополе. Эта практика продолжалась и тогда, когда при императоре Никифоре Фоке в 970 г. Антиохия была вновь присо¬единена к Византийской империи. После взятия Антиохии крестоносцами Антиохийские патриархи жили при Константинополе, и только в 1263 г. турки разрешили православным патриархам вернуться на свою кафедру. В подобной ситуации оказался Иерусалимский патриархат. Священный Город был взят арабами в 638 г., а затем крестоносцами в 1099 г. В этот период Иерусалимские патриархи жили и избирались в Константинополе.
3. Период от оттоманского ига до наших дней
Как объясняет Карташев, сложно говорить об апелляционном праве Вселенского патриархата во время оттоманского порабощения, поскольку на протяжении данного периода этот патриархат включал в себя всю Восточную Церковь. Константинопольский патриарх стал в Оттоманской империи представителем всего рум милети, то есть всех православных христиан. Из этого следует, что в период оттоманократии Иерусалимский, Антиохийский и Александрийский патри- архаты полностью зависели от Константинополя. Эта политическая ситуация повлекла за собой резкую централизацию церковно-административного управления. Особенно это выразилось при Константинопольском патриархе Самуиле (1763-1774 гг.), который упразднил Сербский патриархат и автокефалию Охриды.
Еще более сложно говорить об апелляционном праве Константинопольского патриархата в этот период в отношении «негреческих» Церквей, освобождавшихся от оттоманского ига, так как это освобождение сопровождалось самопровозглашением автокефалии, которое, чаще всего, являлось также желанием независимости от греко-говорящего мира.
Однако даже в этот период мы находим много примеров обращений в Константинополь. Когда в начале XIX в. возобновилось избрание патриархов на Александрийскую кафедру (чего еще не наблюдалось в конце XVIII в.), церковную жизнь стала беспокоить борьба между различными партиями. Одно из таких нестроений возникло, когда патриархом был избран Никанор. Архиепископ Евгений хотел стать эпитропом (управляющим делами), но партия Никанора избрала монаха Нила. После обращения к Константинополю оттуда в Александрию был прислан Софроний.
Подобные случаи происходили в Антиохийском патриархате. Когда патриарх Макарий оставил по себе преемника Кирилла, в то же время Константинопольским синодом был избран Неофит. Кирилл обратился в Константинополь, где его сан был признан. В другом случае клирики Алеппо захотели избрать себе епископом монаха Афанасия, кандидатура которого была отвергнута патриархом Кириллом. Константинопольский патриарх возвел Афанасия в степень митрополита, а Кирилл был низложен.
Подобные случаи имели место и в Иерусалимском патриархате. В 1872 году, при возникновении болгарской схизмы, патриарх Кирилл II, восстановивший нормальный образ жизни Иерусалимской Церкви и проживавший в пределах своей кафедры, имел ссоры с эллинистами. Тогда Святогробское братство при содействии Вселенской патриархии свергло его с кафедры. Однако, арабская партия, не захотевшая принять его преемника Прокопия, апеллировала к Константинопольскому патриарху, и Прокопий вынужден был уйти с кафедры.
Архиепископ Синайский Кирилл, не захотевший иметь связь с Иерусалимским патриархом, который должен был поставить его в игумена монастыря, обращается к Константинопольскому патриарху с просьбой, чтобы тот совершил поставление.
И наконец, Карташев напоминает, что Русская Церковь, после избрания патриарха Тихона в 1918 г., жаловалась Константинопольскому патриарху на епископат Грузинского экзархата, отделившегося от нее. Со своей стороны, Грузинская Церковь обращается в Константинополь с просьбой признать восстановление своей автокефалии. В 1922-1923 гг. Московский патриархат снова апеллирует к Константинополю в связи с деятельностью обновленцев.
Напомнив все эти исторические обстоятельства, Карташев приходит к следующему выводу: «Приведенной серии примеров, не претендующих на исчерпывающую полноту, мы полагаем, достаточно, чтобы признать первенствующую роль Константинопольского патриархата в нашем Восточном Православии, не только как археологический факт прошло¬го, но и как живое действующее начало. Вопрос лишь в пра¬вильном его истолковании и приложении для преодоления ненормальной разъединенности отдельных национальных Церквей».
В начале своей статьи Карташев сожалеет о появившейся тенденции, особенно среди славянских Церквей, сводить роль Вселенского патриарха к возможному минимуму из-за наци¬ональных (или этнофилетических) пристрастий. По его мнению, осознание этой роли особенно необходимо в наше время, когда организованная, скоординированная деятельность всего православного мира становится все более необходимой.
Право апелляции к Вселенскому патриарху в трудах современных богословов
Концепция апелляционного права к Вселенскому патриарху, разработанная в трудах А.В. Карташева, преимущественно основывается на 9-м и 17-м правилах Халкидонского собора. Впоследствии эти два правила использовались для оправдания вмешательства Вселенского престола в юрисдикционные конфликты между Православными Церквами, а так¬же чтобы доказать право Константинопольского патриарха на попечение о православных Церквах во всем мире. Эти правила по-разному истолковывались и использовались современными православными богословами.
Напомним сначала основание этих правил. Если между двумя клириками возникнет несогласие, они должны обратиться к своему епископу, который их рассудит. Если кли¬рик имеет несогласие со своим епископом или с каким-либо другим епископом, он должен обратиться к митрополиту, председательствующему в окружном синоде. Если имеется несогласие с митрополитом данного округа, он должен обратиться к «экзарху диоцеза или к престолу царствующего Константинополя» (9-е правило Халкидонского собора).
1. Тезис С. Троицкого
В своей статье под названием: «О смысле-9-го и 17-го ка¬нонов Халкидонского собора» (ЖМП. 1961. №2. сс. 57-65) канонист С. Троицкий ответил на статью Карташева, которого он считал «идеологом парижского раскола» (Под «парижским расколом» он подразумевает Экзархат русских приходов в Западной Европе под омофором Вселенского патриархата).
Троицкий говорит о том, что термин «экзарх», содержащийся в этих канонах и переведенный Дионисием Малым на латинский язык словом primas, по¬служил папе Николаю I для того, чтобы доказывать перед императором Михаилом III свое право судить вселенскую Церковь. Согласно Троицкому, эти правила были не только у истоков западного папизма, но и того, что он называет «восточным папизмом». Он также считает, что правильное истолкование этих двух канонов является очень актуальным, «поскольку неправильное толкование этих канонов ведет к неправильному пониманию устройства Православной Церкви и может вызвать нарушение канонических взаимоотношений между православными автокефальными Церквами».
Толкуя данные каноны, Троицкий считает, что они относятся исключительно к спорам между клириками касательно гражданского права и нарушения общего права, а не к церковным тяжбам. В заключение он говорит: «Так как 9-й канон Халкидонского собора говорит о подсудности только гражданских, а не церковных дел и не говорит об апелляции, то этот канон никак не может служить доказательством апелляционного права константинопольского патриарха в делах церковного характера».
2. Ответ митрополита Максима Сардийского
Митрополит Максим Сардийский опроверг тезис Троицкого. Он объясняет, что термин тграура, содержащийся в 9-м каноне, не относится исключительно к гражданскому праву, как это доказывал Троицкий, но что он может обозначать ссору, случай, расхождение или тяжбу в широком смысле слова. Для примера он цитирует 15-е правило Карфагенского собора, где этот термин употребляется для обозначения церковных ссор3. Митрополит Максим обращает также внимание на неточное толкование термина протерон и указывает на плохое знание греческого языка, которое ввело Троицкого в заблуждение и не позволило ему понять все текстуальные тонкости.
Митрополит Максим обращает внимание на выражение «к экзарху диоцеза или к престолу царствующего Константинополя». Он считает, что отличие Константинопольского патриарха от экзарха диоцеза усвояет последнему больший авторитет, так как дает ему право, в отличие от других экзархов, принимать жалобы епископов и клириков, которые не подчинены его кафедре.
Митрополит Максим делает заключение, настаивая на признании положения об апелляционном праве Константинопольского патриарха, выраженного Карташевым, и формулирует его в восьми пунктах:
1.доминирующее положение Константинопольского епископа на христианском Востоке, обусловленное его местонахождением в столице, в сердце империи, подобно положению Рима на Западе;
2. его положение как главы столичной Церкви, постоянно пребывающего в общении с императором и его двором, дает ему право, превышающее пределы его канонической юрисдикции;
3. часто епископы, посещающие столицу по насущным вопросам, пользовались этим, чтобы получить совет у патриарха; это послужило причиной создания в Константинополе Постоянного Синода;
4. постепенно этот Синод стал заниматься вопросами, которые были не под силу решить синодам в провинциях;
5. 9-й и 17-й каноны Халкидонского собора не учреждают новую практику, а являются результатом, вытекающим из ранее существовавшей практики;
6. митрополит Максим полагает, что право апелляции к Константинополю, упоминаемое в этих канонах, должно быть понимаемо в том смысле, что экзархи, то есть патриархи данных территорий, не сумели найти нужного решения спорных вопросов, удовлетворяющего враждующие стороны;
7. таким образом, по митрополиту Максиму, этими канонами Константинопольский престол учрежден как высший церковный суд для христианского Востока - таким же образом, как каноны Сардикийского собора установили в Риме высший церковный суд на Западе;
8. тем не менее, митрополит Максим подчеркивает, что эта привилегия Константинополя никоим образом не позволяет ему вмешиваться в дела других патриархатов и что Вселенский престол может использовать это право только тогда когда ссорящиеся между собой стороны обращаются к нему.
Это последнее замечание представляется нам весьма справедливым.
3. Комментарий архиепископа Петра (Л’Юилье)
Не ссылаясь на статью Карташева, архиепископ Петр Л’Юилье рассматривает и резюмирует полемику вокруг апел¬ляционного права Константинопольской кафедры. Он так комментирует 9-й канон Халкидонского собора. Соглашаясь с митрополитом Максимом в том, что этот канон не подпадает исключительно под суд гражданского права (в противоположность тому, что думал выдающийся русский канонист Троицкий), он считает, однако, что это правило не дает вселенского права (распространять власть на всю Вселенную) Константинопольскому патриархату, которое тот присвоил впоследствии и которое позволяет ему вмешиваться в юрисдикционные конфликты между Православными Церквами4.
Вслед за Дарузе (J. Darrouzes), Л’Юилье указывает также на сомнения, существующие в отношении термина «экзарх», употребляемого в этом каноне5. Используя аргументы В. Фидаса, Л’Юилье думает, что термин «экзарх» был заменен впоследствии термином «патриарх»6. Следовательно, в случае тяжбы между епископом и клириком судящиеся могут обращаться, согласно их желанию, к экзарху диоцеза или к Константинопольскому престолу. Л’Юилье напоминает, однако, что, согласно Мюллеру (К. Muller), нужно учитывать следующее обстоятельство: когда в области имеется экзарх, необходимо обращаться к нему, а не к Константинопольскому престолу; в Константинополь же следует обращаться только в случае отсутствия экзарха7.
Он делает заключение, говоря, что «чтение, предложенное Мюллером, дает канону во всей полноте удовлетворяющую связь. Другие чтения ведут к пониманию, которое или является произвольным, или предполагает мало возможные анахронизмы»8.
Таким образом, мы можем резюмировать позицию Л’Юилье. Последний считает, что главе каждой автокефальной Церкви принадлежит право принимать апелляцию клириков своей Церкви и что такая апелляция является последней возможной апелляцией, поскольку Константинопольский патри¬арх не обладает правом власти над всей Вселенной.
4. Отец Александр Шмеман и вопрос «неопапизма»
Оправдание 9-м и 17-м канонами Халкидонского собора апелляционного права Константинополя привело, как мы видели у Троицкого, к обвинениям Вселенского престола в «восточном папизме». По этому поводу о. Александр Шмеман сделал несколько замечаний в статье, озаглавленной «Вселенский патриарх и Православная Церковь»9.
Эта статья явилась ответом на послание патриарха Афинагора в Неделю Православия 1950 года, послужившее поводом для об¬винения Вселенского патриархата в «ереси неопапизма». Данная статья о. Александра вызвала реакцию со стороны канониста Троицкого, выразившуюся в другой статье под на¬званием «Экклезиология парижского раскола»10 (здесь мы не будем ее разбирать, поскольку анализ этой статьи вывел бы нас за пределы нашей темы).
В своей статье о. Александр Шмеман утверждает, что мы никак не можем обвинить Вселенского патриарха в «папизме» в том смысле, в каком его понимает Ватикан, поскольку Константинопольский престол не претендует ни на божественное установление, ни на вселенское превосходство, предполагающее подчинение ему всех других Церквей, ни на какую-либо непогрешимость. Он напоминает, что 34-е Апостольское правило, которое говорит, что «епископы каждого народа должны признавать первого из них», относится к главам Православных Церквей. Он считает, что сторонники «абсолютного автокефализма» укоряют в ереси Вселенский престол, желающий исполнить это назначение в масштабе мирового Православия.
Отец Александр понимает Константинопольскую кафедру как центр мирового Православия в духе 34-го Апостольского правила. Это центр, который должен наблюдать за единством Православной Церкви, но это ни в коем случае не означает, что различные автокефальные Церкви должны быть ему подчинены.
Он пишет: «Единство Церкви, ее полнота, целостно и неделимо пребывающая в каждой Церкви, в каждом месте, раскрывается и осуществляется в единстве всех между собой. А этот вселенский союз требует и вселенского центра, вселенского Первоиерарха. И кому, как не ему взять на себя заботу об этом объединении, свидетельство об этом единстве, почин врачевания болезней? Такой центр Православная Церковь всегда имела, имеет и сейчас - в Константинопольской кафедре».
Таким образом, о. Александр Шмеман высказывает в своей статье выдвинутую А.В. Карташевым мысль о том, что для Православной Церкви является необходимым наличие координации между различными Православными Церквями и что эту роль необходимо взять на себя Вселенскому патриархату и исполнить ее в духе канонов.
Позиция архиепископа Георгия (Вагнера) в отношении диаспоры
Архиепископ Георгий (Вагнер) унаследовал со своей стороны мысль А.В. Карташева касательно права апелляции к Константинопольскому патриарху и применил ее к трудному вопросу диаспоры. Это применение апелляционного права для доказательства того, что Константинопольский престол имеет юрисдикционное право на диаспору, оказывается подчас довольно оригинальным по отношению к используемому в качестве аргумента 28-му правилу Халкидонского собора, где такая юрисдикция основывается на понимании «епархий у варваров».
В процессе работы конгресса в Амьене в 1977 г., посвященному вопросу диаспоры, архиепископ Георгий высказал мнение, что ответственность за православную диаспору лежит в особой степени на Константинопольской Церкви. Он ссылался, как и Карташев, на исторические условия, благоприятствовавшие тому, что Константинопольский престол оказался в особом положении по отношению к другим кафедрам - в целях диаконии: «Именно здесь должна проявить себя особая ответственность, принадлежащая одной поместной Церкви среди всех остальных - Вселенскому патриархату. Особенное каноническое и историческое положение Константинопольской Церкви налагает на нее почетную ответственность и служение предстательства о всех остальных Цравославных Церквах»11. Таким образом, первенство, принадлежащее этой кафедре, не есть первенством власти или чести, а первенством евангельской диаконии, по слову Христа: «Кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф 20:27).
Архиепископ Георгий напоминает также, что обращение митрополита Евлогия (Георгиевского) к Константинопольскому патриарху, которое русский канонист Троицкий вначале расценивал как «парижский раскол», также основывается на апелляционном праве: «Митрополит Евлогий обратился к Константинопольской Церкви. Это было событие, имеющее решающее значение». Затем он в том же направлении, что и Карташев, обосновывает данное право: «Право такой апелляции к Константинополю зиждется на особенном положении этой Церкви (3-е правило III Собора и 28-е правило IV Все¬ленского Собора), предписано святыми канонами (9-е и 17-е правила IV Вселенского Собора) и церковной практикой».
Мы могли бы возразить архиепископу Георгию, что применение 9-го и 17-го правил Халкидонского собора к диаспоре совершенно не обосновано и несправедливо, поскольку контекст этой проблемы не касается тяжб между клириками, разрешение которых принадлежит местному епископу или митрополиту. Однако, точка зрения архиепископа Георгия представляется интересной в том отношении, что каждая Поместная Церковь учреждает свою юрисдикцию в диаспоре, которая, следовательно, становится «землей тяжб». Если проблема такого рода не может решиться до сего вре-мени, то это потому, что она превышает полномочия одного патриаршего или регионального синода и нуждается в разрешении на всеправославном уровне.
Апелляционное право согласно архимандриту Григорию (Папатомасу)
Вопрос апелляционного права к Константинопольскому патриарху был поднят недавно в трудах архимандрита Григория (Папатомаса), который, к удивлению, вовсе не упоми¬нает о 9-м и 17-м халкидонских правилах.
В своей статье о «Различных способах юрисдикционного управления Константинопольского патриархата»12 архимандрит Григорий говорит о появлении «апелляционного права» (экклетон), сформулированного по поводу апелляций к епископу Рима 3, 4 и 5-м канонами Сардикийского собора (343 г.) на основании предшествовавшей практики. С его точки зрения, апелляционное право вытекает из того обстоятельства, что этот primus был епископом города, имевшего важное значение, что он являлся protos (первым) в патриаршей системе и что он занимал первое положение в диптихах.
Согласно архимандриту Григорию, после церковной схизмы в 1054 года апелляционное право переходит к следующей патриаршей кафедре - к Константинопольскому патриарху, который с этого времени занимает первое место в диптихах. Он полагает, что период оттоманского порабощения только усилил эту роль, поскольку на протяжении этого времени патриарх стал посредником между христианским населением и турецкими властями.
Следует отметить заключение, сделанное о. Григорием касательно этого особого права Константинопольского патриарха: «Канонический способ осуществления екклектон Константинопольским патриархом проистекает из его исходных патриарших качеств; смысл его установления однажды может быть сведен к небытию. Однако, с 1054 г. он канонически осуществляет это церковное право по преемству в Православной Церкви».
Следовательно, апелляционное право Константинопольского патриарха не является правом, исходящим из природы последнего, а правом, возложенным на него ввиду его особого положения как primus inter pares. Это не онтологическое право, а «физиологическое», исходящее не от его кафедры, а от его положения (ранга). В той мере, в какой диптих является системой, а не учреждением, положения (ранги) могут меняться, и следовательно, это право может перейти другой кафедре, если когда-либо Вселенский собор пересмотрит порядок диптихов.
Заключение
В заключение этого доклада нам представляется важным напомнить некоторые, на наш взгляд, фундаментальные, тезисы касательно апелляционного права Константинопольско¬го патриарха.
1.Как было хорошо показано церковным историком А.В. Карташевым, право апелляции к Константинопольскому патриарху восходит ко времени основания Константином в IV веке Константинополя как имперской столицы. В этих условиях столичный епископ стал собеседником императора в церковных делах, что постепенно превратило столичного патриарха в патриарха «империи» (вселенской).
2.С этого времени это право использовалось по отношению к более древним кафедрам Иерусалима, Антиохии и Александрии, которые никогда не находились в канонической юрисдикции Константинопольской кафедры. Это апелляционное право, утвержденное 9-м и 17-м канонами Халкидонского собора, сделало из Константинополя на Востоке то, чем являлся Рим на Западе, с присущим ему аналогичным правом, утвержденным 3, 4 и 5-м правилами Сардикийского собора.
3. Нам кажется, что понятие апелляционного права основывается на практике права апелляции к митрополиту, учрежденному 37, 38 и 139-м канонами Карфагенского собора (419 г.), и является их развитием. Эти каноны утверждают принцип, согласно которому в случае тяжб с епископом надлежало обратиться к первому из них в данной области, то есть к митрополиту. Следовательно, 9-й и 17-й каноны Халкидонского собора (451 г.) только переняли уже существовавшую практику, добавив к ней, что в случае, если митрополит не может разрешить тяжбу, необходимо обратиться к суду первого между митрополитами, то есть к «экзарху» или патриарху. В соответствии с данным принципом можно дойти до первого из глав Церквей.
4. Очень важно отметить, что это право применяется не в монархическом, а в соборном смысле. В этом заключается фундаментальное отличие между папством (где папа осознает себя верховным епископом с вселенской юрисдикцией) и вселенским патриархом как primus inter pares, использующим свое апелляционное право в случае, если к нему обращаются по поводу тяжб.
5 Необходимо также иметь в виду, с одной стороны, последствия турецкого порабощения, а с другой стороны, последствия возникновения национальных движений в XIX-XX веках, появившиеся по причине как усиления положения Вселенской кафедры, так и существовавшей тенденции отрицания особенной роли, связанной с этим положением. Этот факт ставит перед нами следующий вопрос: может ли быть применено такое апелляционное право в другом геополитическом и историческом контексте?
6 Нужно также напомнить, что понятие апелляционного права происходит из порядка диптихов, имеющих свое основание в пентархии, которая является системой, а не учреждением (институцией). Следовательно, апелляционное право, а также диптихи являются функциональными категориями (система) и не имеют какую-то особую природу (институция). Апелляционное право принадлежит Константинопольской кафедре не по природе, а по положению в диптихах. Следо¬вательно, это не онтологическое право, а «физиологическое» или функциональное, которое могло бы перейти в какой-то момент к другой кафедре, если Вселенский собор пересмотрит порядок диптихов.
7. По прошествии семидесяти лет после издания статьи великого русского богослова и историка А.В. Карташева мы можем только вместе с ним желать лучшего взаимодействия между Православными Церквями. Страсти национального или филетического характера, которые приводят к напряженности и осложнению отношений между Поместными Церквами и к разным проблемам, возникающим сегодня в Церкви (как, например, условия дарования автокефалии, православная диаспора и вопрос диптихов), а также процесс глобализации и технологического и биологического прогрес¬са понуждают нас желать вместе с великим Карташевым, чтобы Вселенский патриархат, употребляя апелляционное право, послужил лучшей координации деятельности всего православного мира.
8. Эта роль, принадлежащая первому среди равных, конечно, есть диакония. Речь идет о служении, а не о царствовании. Следовательно, апелляционное право должно использоваться в духе евангельской любви, воплощая слова Господа нашего Иисуса Христа: «Кто хочет между вами быть первым, да будет вам рабом» (Мф 20:27).
1.Карташев А.В. Практика апелляционного права константинопольских патриархов. Варшава, 1936. С. 19. Эта статья была переведена в 1948 г. на греческий язык профессором Фотиадесом.
2. Там же. С. 7. «Omnibus rebus ecclesiasticis prospicientes et praecipue iis, quae competunt sacrosanctae magnae ecclesiae huius felicis urbis nostrae omniumque matri quae caput est reliquarium omnium...» Cod. Just. I, 2, 24 (C.O.C. II, 17).
3.Maximus, Metropolitan of Sardes. The Ecumenical Patriarchate in the Orthodoxe Church. Analecta Vlatadon. 24. Thessaloniki, 1976. P. 187 (=Le patriarcat oecumenique dans I’Eglise orthodoxe. Paris, 1975. P. 233
4.P. L’Huillier. The Church of the Ancient Counciles. The Disciplinary Work of the First Four Ecumenical Counciles. Crestwood, N.-Y., 1996. P. 230
5.J. Darrouzes. Documents inedits d’ecclesiologie byzantine. Paris, 1966. P. 79. L’Huillier. P. 231-232.
6.P. L’Huillier. P. 232. Ср. резюме тезисов В. Фидаса в: Maximus, Metropolitan of Sardes. Op. cit. P. 194-196; критика митрополита Максима - на с. 196-198.
7. К. Miiller. Kirchengeschichte. 1. Tubingen, 1929. P. 656-658. L’Huil- lier. P. 233.
8.P. L"Huillier. P. 236.
9. Прот. Александр Шмеман. Вселенский патриарх и Православная Церковь // Церковный вестник Западно-Европейского Православного Русского Экзархата. 1951. №28. С. 3-12
10. Троицкий С. Экклезиология парижского раскола // Вестник Русского Западно-Европейского Патриаршего Экзархата. 1951. № 7-8. С. 2-25
11. Georges Wagner. Droits et devoirs de 1’Eglise de la diaspora // Le messager orthodoxe. 1977. №77. P. 11.
12. Grigorios Papathomas. Les differentes modalites d’exercice de la juridiction du Patriarcat de Constantinople // Istina. 1995. №40. P. 369-385.
***
Изложенная позиция сводит особые привилегии Кпльского патриарха только к праву приема апелляции - по желанию спорящих сторон. Ну, как Газпром вдруг решает судиться с Украиной в Лондоне или Стокгольме - из чего не следует, что РФ это юрисдикция этих судов.
Неясность в одном: для начала "апрбитража" достаточно желание лишь одной из сторон, - истца, подавшего на апелляцию, или же нужно согласие и ответчика тоже? Позиция Кпля, как мне кажется, это первый вариант.
В 2003 этот доклад Иов сделал в Москве, в присутствии многих знатных иерархов и богословов РПЦ. Криков о ереси папизма в ответ отчего-то не раздалось. Что не означает согласия слушателей с выводами доклада. Но просто тогда еще не до конца убитая культура внутрицерковной дискуссии не предполагала, что любая "не-наша" точка зрения должна клеймиться по максимуму как ересь.
Подробности Все новости 14 сентября 2018 Просмотров: 4385 Поместные церквиКонстантинопольский патриархат отвечает на упреки Русской Православной Церкви
Процесс подготовки предоставления автокефалии Украинской Церкви выходит уже на практический уровень. Это вызвало много негативных эмоций у представителей РПЦ и УПЦ МП. Вселенский патриархат и патриарха Варфоломея обвинили в «ереси папизма», вмешательстве в дела других Поместных церквей и едва не подготовке нового всеправославного раскола. Такие агрессивные обвинения не могли остаться без ответа со стороны Матери-Церкви – Константинопольского патриархата. Cerkvarium благодарен владыке Иову (Гече), архиепископу Тельмискому, за предоставление детальных разъяснений по поводу самых болезненных вопросов, которые беспокоят православных верующих.
Cerkvarium: Владыка, Московский патриархат настаивает, что автокефалию может просить только каноническая часть какой-то Церкви, а все остальное – «легализация раскола». Но все новейшие автокефалии возникли вследствие отделения исключительно от Константинопольского патриархата, и это проходило очень тяжело и болезненно. Есть ли какие-то всеми признанные правила, как, кто и когда может просить об автокефалии? Ведь самый большой опыт в этом вопросе – именно у Константинополя.
Архиепископ Иов: Если изучать историю Православной Церкви по текстам и документам, а не по созданным мифам и фальшивой историографии, видно, что абсолютно все современные автокефалии были провозглашены Вселенским патриархатом .
Даже если брать историю Православной Церкви в России, то видим, что ее автокефалия была само-провозглашена в 1448 г., когда в Москве избрали митрополита Иону самостоятельно, без разрешения Вселенского Патриархата. Интересно подчеркнуть, что никогда не было дано Православной Церкви в России Томоса об автокефалии! В 1589-1590 годах Вселенский Патриарх Иеремия II просто нормализовал ситуацию, подняв эту кафедру на патриаршее достоинство, притом, что было разрешено Московскому архиерею «называться» патриархом, при условии, что он должен поминать патриарха Вселенского и считать его «как своего главу и первого », как сказано в грамоте.
Позднейшие автокефалии, которые были провозглашены в ХIХ и ХХ веке – все были провозглашены Вселенским патриархатом. Автокефалии Православной Церкви в Греции (1850 г.), в Сербии (1879 г. и поднята до патриаршества в 1922 г.), в Румынии (1885 г. и поднята до патриаршества в 1925 г.), в Польше (1924 г.), в Албании (1937 г.) в Болгарии (1945 г. и поднята до патриаршества в 1961 г.), в Грузии (1990 г.), и в Чехии и Словакии (1998 г.). Каждое из этих провозглашений было связано с политическим фактором, и автокефалия была провозглашена как способ обеспечить единство Церкви как внутри каждой из этих стран, так и единство между Поместными Церквами .
Кроме Вселенского Патриархата, в истории Православной Церкви никакая другая Поместная Церковь не провозглашала автокефалии. Правда, Православная Церковь в России может претендовать, что она провозгласила автокефалию Православной Церкви в Грузии (1943 г.), в Чехословакии (1951), и в Америке (1970 г.), Но эти автокефалии не признавались полнотой Православной Церкви, потому что Православная Церковь в России не имеет такой прерогативы предоставлять автокефалию. Поэтому сами эти три Церкви обращались к Вселенскому Патриархату за предоставлением Томоса об автокефалии. Со временем Вселенский Патриархат нормализовал ситуацию, провозгласив автокефалии Православной Церкви в Грузии (1990 г.) и в Чехии и Словакии (1998 г.).
Архиепископ Иов: На мой взгляд, да! Если автокефалия была бы провозглашена в Украине сразу после провозглашения ее независимости в 1991 г., можно было бы предотвратить 30 лет болезненного и вредного раскола, который начался в 1989 г. И такова была позиция всего епископата УПЦ МП, который постановил сразу после провозглашения независимости Украины на своем соборе в ноябре 1991 г.: «собор считает, что дарование автокефалии Украинской Православной Церкви будет содействовать укреплению единства Православия в Украине и ликвидации возникшего автокефального раскола; противодействовать униатской и католической экспансий, будет служить примирению и установлению согласия между враждующими ныне вероисповеданиями, сплочению всех национальностей, живущих в Украине, и тем самым вносить свой вклад в укрепление единства всего украинского народа». Под этим постановлением стоит подпись всех без исключения тогдашних епископов УПЦ МП, в том числе епископа Черновицкого и Буковинского Онуфря – нынешнего митрополита Киевского и всея Украины. Кстати, часто забывают (или намеренно скрывают), что так называемый «Харьковский собор» , который выбрал на Киевскую митрополичью кафедру блаженной памяти митрополита Владимира (Сабодана) на место Филарета (Денисенко), повторил такую позицию, обращаясь в 1992 г. к Патриарху Московскому Алексию II такими словами: «Мы уверены, что жизненно важный вопрос о даровании Украинской Православной Церкви канонической автокефалии с помощью Божией и усилиями нового Предстоятеля будет успешно продвигаться в единстве всей украинской паствы с новой энергией, с новой силой в светлой надежде, что Украинская Православная Церковь в недалеком будущем получит желаемую каноническую автокефалию».
Cerkvarium: РПЦ постоянно обвиняет Константинополь в «ереси папизма». Но в самом Московском патриархате очень популярна доктрина «Третьего Рима», по которой РПЦ сама должна занять первое место в Диптихе. Что может сделать Константинополь с этими имперскими замашками русской церкви?
Архиепископ Иов: Теория Москвы как «третьего Рима» не является ни экклезиологической доктриной, ни прерогативой канонического (церковного) права. Этот миф придумал псковский старец Филофей в начале XVI-го века. Но Православная Церковь не живет мифами. История Православной Церкви не знает «первого» и «второго» Рима, но только «старый» (Рим) и «новый» (Константинополь). Здесь третьему не бывать. Православная Церковь живет, кроме Священного Писания, на основе вероучения и канонов Вселенских Соборов. Там четко и ясно указано, что только эти две исторические кафедры получили особые права и прерогативы во времена Вселенских соборов. Кто из православных может сегодня претендовать иметь высшую власть над Вселенскими соборами, чтобы поменять их решения? На самом деле, каждый православный епископ, во время исповедания веры перед своей епископской хиротонией, обещает всегда соблюдать не только вероучение но и церковные правила Вселенских и поместных соборов, которые его обязывают.
Cerkvarium: Митрополит Волоколамский Илларион (Алфеев) в одном из интервью заявил: «В отличие от Римской церкви в православной церкви всегда существовала другая система поместных православных церквей, каждая из которых обладает самостоятельностью и никто друг другу не подчиняется». И при этом Вселенский патриархат ставится на один уровень с другими. Насколько такое понимание системы поместных церквей корректно? Каковы пределы вмешательства Вселенского патриарха в дела (проблемы) других поместных церквей?
Архиепископ Иов: Относительно обвинения некоторыми людьми Константинополя в «ереси папизма», нужно напомнить, что в Священном Писании апостол Павел сравнивает Церковь Христову с телом, в котором председатель Христос, и в котором мы – члены (см. Еф. 5:23, 30; Кол. 1:18). Но для нас, православных, Церковь не является чем-то абстрактным, как у протестантов, но чем-то очень конкретным – богочеловеческим организмом, состоящим из конкретных людей. Поэтому, согласно православного церковного права, главой местной Церкви является конкретный человек – епископ. И согласно 34 апостольского правила, епископы региональной Церкви должны признавать того, кто из них является первым, и признавать его как своего главу, и ничего важного не делать без его ведома. Это правило всегда было применено и к Вселенской Церкви, потому что наша Православная Церковь является единственной, она является «Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церковью", а не какой-то конфедерацией отдельных независимых церквей, как мы это видим в протестантизме. Поскольку Церковь едина, одно тело – тело Христово – то в Ней и одна голова. Церковь не является многоголовым монстром! Поэтому и в грамоте, которой Московская кафедра поднималась до уровня патриаршей в 1590 г. сказано, что Московский архиерей должен признавать апостольский Константинопольский престол как «своего главу и первого», как это делают другие патриархи православные. Отрекаться этого – значит, не только терять эти привилегии, которые были даны Московской кафедре патриаршими актами Константинополя, но и отходить от православного учения о Церкви согласно постановлений Вселенских соборов и Священного Писания.
Cerkvarium: Какие особые привилегии или функции имеет Вселенский патриарх в рамках координации?
Архиепископ Иов: Вселенский патриарх не является в Православной Церкви лишь одним из патриархов. Он не только «первый среди равных». Кстати, латинское формула «primus inter pares» нигде не встречается в православном церковном праве, где наоборот говорится о «старшинстве чести» (презвия тимис), что указывает на иерархию или по крайней мере на порядок. Имея это «старшинство чести» согласно священных канонов, Вселенский патриарх как «глава» и «первый» в Православной Церкви должен обеспечивать единство Поместных Церквей и координировать их. Это было видно в ХХ веке при подготовке Святого и Великого Собора Православной Церкви и в координации Поместных Церквей в межхристианском диалоге на мировом уровне. Исходя из своей роли – обеспечивать единство Поместных Церквей и координировать их, Вселенский патриархат провозглашает автокефалию новых поместных Церквей, как об этом уже было сказано. Кроме этого, согласно 9-го и 17-го правила Четвертого Вселенского Собора, Вселенский патриарх имеет право принимать апелляции (екклитон) от клириков и епископов (в том числе других Поместных Церквей). Ему также принадлежит право учреждать ставропигии (в том числе на территории других Поместных Церквей).
Cerkvarium: Насколько можно верить спикерам РПЦ, что они имеют массовую поддержку своей позиции по Украине среди предстоятелей и епископата других Поместных Церквей? Как можно трактовать высказывания глав других греческих церквей относительно того, что Украина является исключительно канонической территорией РПЦ? Есть ли по этому поводу всеправославный консенсус?
Архиепископ Иов: В Вашем вопросе главное – отличать две вещи: во-первых – признание УПЦ МП во главе с Митрополитом Киевским и всея Украины Онуфрия, а во-вторых – вопрос юрисдикции над Украиной. Относительно первого пункта, то ясно, что среди трех православных юрисдикций в Украине в данный момент (УПЦ МП, УПЦ КП и УАПЦ) только УПЦ МП является признанной Церковью вселенским Православием, поскольку она является частью Московского Патриархата, который получил свой канонический статус от Вселенского Престола и находящийся в единстве со всеми поместными Православными Церквами. Другие две группы, начиная с 1989 г. Откололись от Московского Патриархата, и поэтому считаются расколом (схизмой) и не признаются ни одной поместной православной Церковью.
Относительно второго пункта, то надо подчеркнуть, что церковная юрисдикция над Украиной принадлежит исключительно Вселенскому патриархату. Когда Православная Церковь в России получила статус патриархата в 1589-1590 г., Киевская митрополия (в Польско-Литовском государстве, с кафедрой в Киеве) оставалась в юрисдикции Константинополя. После того, как левобережная Украина была присоединена к Московскому государству после Переяславской Рады (1654), в то время, когда происходили постоянные войны между Турцией и Московским государством (с 1676 г.), и после того, как на Киевской кафедре, которая оставалась вакантной долгое время (с 1681), патриарх Московский незаконно поставил Гедеона Святополка-Четвертинского по просьбе гетмана Ивана Самойловича (в 1685 г.), то в конце концов, в 1686, патриарх Московский получил от Вселенского патриарха Дионисия IV только разрешение посвящать митрополита Киевского, который должен был продолжать поминать патриарха Вселенского и оставаться его экзархом. Получается, что по политическим обстоятельствам Киевская Митрополия попала только в администрацию Православной Церкви в России, но ни одной передачи Киевской митрополии Москве в 1686 не было, как, кстати, подчеркивает Томос об автокефалии Православной Церкви в Польше (1924 г.). В нем сказано, что эта автокефалия предоставляется «прислушиваясь к громкому голосу канонической обязанности, которую накладывает на наш Святейший Вселенский Престол забота о Святыя православныя церкви, которые находятся в затруднительном положении; видя, что и история свидетельствует в пользу указанного (ведь написано, что отчуждение от нашего Престола Митрополии Киева и зависимых от нее Православных Церквей Литвы и Польши, а равно приобщение их к Святой Церкви Москвы, с самого начала были осуществлены вовсе не в согласии с законными каноническими предписаниями; также не соблюдено того, о чем было совместно заявлено относительно полной церковной самодостаточности Киевского митрополита, носившего титул экзарха Вселенского Престола)».
Исходя из этого, поскольку Украина уже не является сегодня частью Российской империи (и Советского Союза), и поскольку в ней продолжается почти 30 лет церковный раскол, из-за которого миллионы людей находятся за пределами канонической Церкви, и с которым до сих пор Православная Церковь в России (то есть Московский патриархат) не в состоянии справиться, Вселенский патриархат обязан принять надлежащие меры в соответствии со своими прерогативами, для того чтобы обеспечить церковное единство. При этом следует подчеркнуть, что он не вмешивается в дела чужой поместной Церкви, но действует на своей канонической территории – на территории Киевской митрополии.
Cerkvarium: Относительно постоянных угроз разрыва евхаристического общения. Представим, что Украина получает автокефалию, и РПЦ ее не признает. Что дальше? Как говорил Каллист (Уэр), нельзя «злоупотреблять Евхаристией», то есть шантажировать прекращением евхаристического общения. Как разрыв евхаристического общения может отразиться на церковном самосознании Русской церкви?
Архиепископ Иов: Я согласен с митрополитом Диоклийский Каллистом относительно «злоупотреблением Евхаристией». Прекращать евхаристическое общение нужно из-за важных, догматических причин, а не из-за капризов. Часто слышим из уст представителей Православной Церкви в России угрозы, наступит схизма хуже, чем в 1054 г. Кто хорошо знает церковную историю, знает, что так называемая большая схизма 1054 г. – тоже большой миф. Анафематствования друг друга, со стороны Рима и Константинополя, было результатом неуспешного решения прекращения евхаристического общения между двумя Церквами в начале ХI-го века из-за добавления «филиокве» в Символе веры. Из-за этой добавки Константинополь подозревал, что Рим поменял веру. Вопрос был догматическим. Поэтому, кстати, сегодня диалог, который ведется между Православной Церковью и Римско-Католической Церковью, является диалогом богословского характера. Теперь, в отношении вопроса раскола и автокефалии в Украине: всем известно, что эта проблема не является вопросом богословского характера, и здесь не нужно обвинять кого-либо в ереси. Поэтому, угрозы в разрыве евхаристического общения, если Украина получит автокефалию, являются, скорее всего, злоупотреблением Евхаристией.
Cerkvarium: Также Москва угрожает, что в случае предоставления Украине автокефалии здесь начнется чуть ли не кровавая бойня. Есть ли у Константинополя план, как построить автокефальную Украинскую церковь мирно и без войны? Как предотвратить сужение религиозных прав и свобод тех, кто захочет остаться в подчинении Москвы, и как не допустить тотального передела церковного имущества?
Архиепископ Иов: Как недавно подчеркнул митрополит Галльский Эммануилом в одном интервью , «Вселенский патриархат не угрожает и не находится под угрозой. Мать-Церковь показала, что заботится о примирении споров и преодоления расколов и ни в коем случае не желает появления новых». Автокефалия Украины предлагается Вселенским патриархатом не как оружие для войны, но как лекарство, чтобы вылечить церковный раскол, который продолжается почти 30 лет. Как мы упомянули, это лекарство предлагала Московскому патриарху вся полнота епископата УПЦ МП еще в 1991 и 1992 гг. Как мы показали, в течение ХХ века Вселенский патриарх на основе своих прерогатив всегда обеспечивал единство поместных Православных Церквей, и поэтому провозгласил ряд новых автокефалий как способ обеспечить единство Церкви как внутри каждой новой поместной Церкви, так и единство между всеми Поместными Церквами. Роль Вселенского Патриархата – служить единству Православной Церкви.
Cerkvarium: РПЦ настаивает, что предоставление Украине автокефалии – это подрыв всеправославного единства. Отказ принять участие в Всеправославном Соборе – это не подрыв такого единства?
Архиепископ Иов: Сегодня, в Православной Церкви, очень часто говорят о соборности, забывая о том, что нет соборности без первенства. К сожалению, многие православные, в борьбе с папизмом, позаимствовали протестантские аргументы, и отбросили полностью первенство. Но священные церковные каноны ясно утверждают, что не может быть, ни Синода (или Собора) без первого, ни первого без Синода (Собора). Это очень хорошо сформулировано в 34-м апостольском правиле, где сказано, что епископы должны признать того, кто первым (протос) среди них, и считать его главой (кефали) и не делать ничего важного без его согласия, но и первый не может ничего делать без согласия всех. «Ибо таким образом будет единомыслие (омония), и прославится Бог Господь Святым Духом». Но в рамках соборности, церковные каноны подчеркивают, что у первого (протос) является ответственность созвать Синод (или Собор), а в других есть обязанность принять участие в нем. Например, 19-е правило Четвертого Вселенского Собора подчеркивает, что епископы, игнорирующие созыв Синода без основания, должны быть исправлены. Сегодня отказ в Православной Церкви признавать Вселенского Патриарха как «первого» и как «главу», и утверждать что Православная Церковь не единственная Церковь, а скорее какая-то конфедерация независимых поместных (или даже национальных) Церквей, противоречит именно духу православной экклезиологии и соборности, и поэтому никак помогают прийти к единомыслию, к разрешению конфликтов и к излечению расколов, но наоборот, способствует фрагментации Православия и усугубления конфликтов и расколов.
Cerkvarium: Спасибо, Владыко!
